Герой без страха и морали (О прозе Раз­умов­ского)

жур­нал: Край Смо­лен­ский №2, 1992
Автор: Ген­на­дий Кацов

Одно из фун­да­мен­таль­ней­ших поло­же­ний тео­рий игр зву­чит при­мерно так: можно делать все, что угодно, лишь бы было инте­ресно. В спор­тив­ных играх и поли­ти­че­ских, в дело­вых и воен­ных (а вся­кая воен­ная кам­па­ния — прежде всего игра), игра­ю­щие пре­сле­дуют свой инте­рес, им инте­ресно. Тео­ре­ти­че­ски мораль к играм ника­кого отно­ше­ния не имеет: биб­лей­ская игра между Каи­ном и Аве­лем закон­чи­лась со сче­том 1:0 в пользу стар­шего брата. Осталь­ное — про­блемы души и педа­го­гики.

С этой точки зре­ния все, что тво­рится сего­дня в Совет­ском Союзе, — не более, чем тре­ни­ро­воч­ные состя­за­ния. Основ­ной и дуб­ли­ру­ю­щий составы играют пока в одной команде, попе­ре­менно высту­пая то «сво­ими», то «про­тив­ни­ком». Разыг­ры­ва­ются пред­по­ла­га­е­мые ком­би­на­ции: в ситу­а­ции эко­но­ми­че­ского кол­лапса; в усло­виях, при­бли­жен­ных к граж­дан­ской войне; на слу­чай истинно демо­кра­ти­че­ских выбо­ров и т.д. Пра­вила буду­щих игр исто­ри­че­ски в общих чер­тах опре­де­лены, но воз­можны вари­анты.

На вопрос: каковы вари­анты?, — ответ в меру эру­ди­ции и таланта дают поли­ти­зи­ру­ю­щи­еся рок-группы и мужи науки, ясно­видцы и пуб­ли­ци­сты. В лите­ра­туре с про­вид­че­ским рома­ном «Невоз­вра­ще­нец» высту­пил мос­ков­ский про­заик Алек­сандр Каба­ков. По извест­ной схеме вре­мен Граж­данки кадеты воюют с ком­му­ни­стами, все вме­сте бьют анар­хи­стов и арха­ров­цев из фрак­ции демо­кра­тов, а вокруг раз­руха, голод, холод и любовь. Дей­ствие, есте­ственно, про­ис­хо­дит в наши дни, оттого роман и пере­ве­ден, кажется, на все суще­ству­ю­щие языки и все еще попу­ля­рен.

Про­заик из Смо­лен­ска Олег Раз­умов­ский ника­ких футу­ро­ло­ги­че­ских задач перед собой не ста­вит. В духе ору­эл­лов­ского выска­зы­ва­ния: «Кто управ­ляет про­шлым — тот управ­ляет буду­щим, а кто управ­ляет насто­я­щим, тот управ­ляет про­шлым» («1984»), Раз­умов­ский пред­ла­гает чита­телю насто­я­щее.

Пред­ло­же­ние это никак соблаз­ни­тель­ным не назо­вешь. Дей­ствие рас­ска­зов раз­во­ра­чи­ва­ется на удру­ча­юще озлоб­лен­ном фоне, кото­рый с рав­ным успе­хом можно пред­ста­вить как в исто­ри­че­ском про­шлом, так и в обо­зри­мом буду­щем. Все рас­сказы объ­еди­нены общей темой: дей­ствие про­ис­хо­дит на тер­ри­то­рии нынеш­него Совет­ского госу­дар­ства, а дей­ству­ю­щие лица — вос­пи­тан­ные на луч­ших его иде­а­лах наши совре­мен­ники.

Фон такой: «Рабо­тать не хотели, все ску­чали, боль­шую часть вре­мени гуляли по селе­нию, воро­вали, что плохо поло­жено, база­рили про­меж собою, пели похаб­ные песни, вспо­ми­нали рас­пре­крас­ное былое, когда на каж­дом углу про­да­ви­лось деше­вое спирт­ное и голова болела только с похмела. Лаяли их злые псы, кука­ре­кали пья­ные петухи, урчали дра­ные кошки на солнце, хрю­кали сви­ньи в нечи­ще­ном давно сви­нар­нике. Кое-где был раз­би­тый асфальт, но в основ­ном грязь страш­ная, непро­лаз­ная, так что все бла­гие начи­на­ния тонули в ней сразу же…».

Под стать фону и герои: «…Если бы не вся­кие слу­чаи, вообще делать нечего. Слу­ча­лись, однако, смер­то­убий­ства на почве ссор и вза­им­ных оскорб­ле­ний. Возле пив­ной из-за кружки пива шты­рину в бок воткнуть или вече­ром пого­нять кого с отверт­кой, загнать его, волка, в угол и пырять, пырять в живо­тину. Когло­тина мразь скру­тина…».

Пожа­луй, такое виде­ние рус­ской про­вин­ции не внове для чита­теля: клас­сики рус­ского реа­лизма про­шлого и нынеш­него сто­ле­тия нередко давали опи­са­ния при­бли­зи­тельно в таком же ключе. Что нового добав­ляет Раз­умов­ский в уже суще­ству­ю­щую в рус­ской лите­ра­туре кар­тинку? Во-первых, его герои игра­ются. Выбора нет: или сойти с ума от смерт­ной скуки и про­грес­си­ру­ю­щего вокруг иди­о­тизма, или раз­вле­каться, поиг­ры­вая себе в меру интел­лекта, физи­че­ских и нрав­ствен­ных воз­мож­но­стей.

Герои прозы Раз­умов­ского выби­рают игры по вкусу: убий­ства (бес­при­чин­ные или при­чина крайне незна­чи­тельна: кружка пива), изде­ва­тель­ства над сла­бым на манер раз­вле­че­ния «всей код­лой на одного», злоб­ное паро­ди­ро­ва­ние всего и всех, но не на уровне экзи­стен­ци­аль­ного про­те­ста, а в виде все той же игры внутри пародийно-реального соци­ума. Как в рас­ска­зах Амброза Бирса все­гда най­дется место для трупа, так и в прозе Раз­умов­ского неиз­менно обна­ру­жишь совер­ша­е­мые людьми нече­ло­ве­че­ские поступки. Но объ­яс­нить их одним жела­нием наиг­раться мало.

И здесь обо­значу вто­рую отли­чи­тель­ную черту: Раз­умов­ский не ищет своих героев-монстров, не подает их как исклю­че­ние. Его герои — сплошь и рядом, поскольку в их среде оби­та­ния иначе не выжить. Эти чудо­вища с вполне при­выч­ными име­нами Тоня, Маша, Антоша, дядя Федор, конечно же, утри­ро­ваны, пока все еще гро­тескны и сюр­ре­а­ли­стичны, но уже вовсю зна­комы.

Моло­дая мать выбра­сы­вает мла­денца из вагона мча­ще­гося поезда: «… А тут еще милень­кая совсем девочка открыла свою огром­ную коро­бочку да так широко, громко, над­рывно и напо­ри­сто, что весь вагон, все 45 чело­век в нали­чии, очну­лись разом от забы­тья и стали вол­но­ваться, шеп­таться между собой не по-доброму, выра­жая явное неудо­воль­ствие. И по мере того, как крик не пре­кра­щался, гул все нарас­тал, пока нако­нец бая­нист с мод­ной стриж­кой не рявк­нул басом чело­века, про­шед­шего всю войну от Бел­го­рода до Бер­лина, выра­жая опре­де­ленно мне­ние всей зад­ро­чен­ной пуб­лики: «мать, да заткни ж ты в конце кон­цов пасть ребенку на хер, что ж теперь из-за твоей ссу­льи всему вагону не спать что ли?! Успо­кой немед­ленно дочку как хочешь».

И тол­стая, в общем доб­рая по при­роде жен­щина, но выве­ден­ная окон­ча­тельно из тер­пе­ния, плюс при­учен­ная с дет­ства, что кол­лек­тив все­гда прав, а тут столько рыл про­тив тебя, а обще­ствен­ное важ­нее, чем лич­ное, схва­тила ору­щую девочку в охапку, заткнула ей по воз­мож­но­сти рот поло­тен­цем и, несмотря на пол­ноту, прямо понес­лась с дитем в там­бур и там упро­сив оду­рев­шую от водки про­вод­ницу открыть дверь, выки­нула неуго­мон­ное созда­ние в ноч­ную жуть».

При­чина убий­ства соб­ствен­ного ребенка никак необъ­яс­нима для нор­маль­ного разума. Но в обще­стве, где из века в век цен­ность чело­ве­че­ской жизни равна нулю (начи­ная от «поло­жить живот за царя сво­его» через «у нас неза­ме­ни­мых нет» к «закон кол­лек­тива — закон для каж­дого»), в таком инте­рес­ном обще­стве вполне оправ­дан и этот посту­пок. В конце кон­цов, от еже­дневно про­па­ган­ди­ру­е­мого герой­ства и тысяч отдан­ных за Родину жиз­ней в мир­ное время (в битве за уро­жай или за «чер­ное золото», на БАМе или на Афган­ской войне) совсем неболь­шое рас­сто­я­ние до ребенка, герой­ски выбро­шен­ного из поезда ради спо­кой­ствия оли­це­тво­ря­ю­щего Родину кол­лек­тива. Так совет­ских людей учили, так на месте матери посту­пил бы каж­дый. Дикая логика, но никуда не деться — логика, как это ни страшно, как ни печально.

Наде­юсь то, что про­ис­хо­дит сего­дня в совет­ской дей­стви­тель­но­сти, не так бес­че­ло­вечно. Хотя озлоб­лен­ность, нена­висть, бес­смыс­лен­ные и осмыс­лен­ные убий­ства, меж­на­ци­о­наль­ные вен­детты и посто­ян­ное разо­ча­ро­ва­ние — еже­днев­ные реа­лии нынеш­него совет­ского обще­ства. Оттого рас­сказы Олега Раз­умов­ского не кажутся мне фан­та­зи­ями под­на­то­рев­шего в опи­са­ниях вся­ких зверств про­за­ика. Если зав­тра игры в демо­кра­тию закон­чатся и перей­дут в дру­гие игры по пра­вилу «лишь бы пустить кровь», то уже сего­дня состав игро­ков может быть назван. Их тысячи тысяч, дол­гие деся­ти­ле­тия их тре­ни­ро­вали в чудо­вищ­ных усло­виях для именно таких сорев­но­ва­ний — и не только каче­стве лите­ра­тур­ных пер­ср­на­жей. Ника­ких мораль­ных прин­ци­пов при­дер­жи­ваться они не наме­рены: по про­стой при­чине — не обу­чены.

Как любое обоб­ще­ние, и это имеет сомни­тель­ную цен­ность. Есть еще люди в рус­ских селе­ниях (как дока­за­тель­ство — граж­дан­ское сопро­тив­ле­ние пере­во­роту 19 авгу­ста). Конечно же, не поза­быты и чело­веч­ность, и мило­сер­дие. И, к сча­стью, вряд ли пока еще най­дется мать, соот­вет­ству­ю­щая геро­ине рас­сказа.

Проза Раз­умов­ского — это проза черес­чур: как по худо­же­ствен­ным каче­ствам (нату­ра­ли­сти­че­ские опи­са­ния, местами явный пере­бор в эсте­ти­че­ских сред­ствах), так и по кол­ли­зиям, в угоду ори­ги­наль­но­сти. Однако, при таком тотально опи­сы­ва­е­мом бес­пре­деле легко уга­ды­ва­ются край­но­сти сего­дняш­него дня, вполне жиз­не­спо­соб­ные и ста­но­вя­щи­еся все более буд­нич­ными. Соб­ственно, в этом — одна из при­мет лите­ра­туры анти­уто­пий, клас­си­че­ски пред­став­лен­ной Замя­ти­ным и Ору­эл­лом. Олег Раз­умов­ский про­дол­жает, на мой взляд, именно эту тра­ди­цию.

Как известно, мир анти­уто­пий со зна­нием дела реа­ли­зу­ется в совре­мен­ной ему дей­стви­тель­но­сти. Оста­ется только верить, что это не без­услов­ный импе­ра­тив и в Совет­ском Союзе вари­анты все-таки воз­можны.

реги­о­наль­ные пер­соны

ста­тьи номера