автор: Сергей Васьковский, 1993
«Я маятник себе…».
«Бес конечен, ибо хондрическое состояние его метафизично и, лишь ипостастируя с божественной ипохондрией, он приобретает экзистенциальный смысл, образуя бесконечность и безграничность взаимодействия коннотативных и деннотативных полей.»
А. Голубев
Устав от свинской игры в бисер, от игры в ящик Пандоры, Вуглускр эвристически преследует мышь. Сменяются культурные парадигмы, теряется аксиологический смысл традиционного разграничения «высоких» и «низких» жанров, изнутри и вне плюрализуется патриархальный монизм. Вуглускр эвристически преследует мышь.
Существенно сужаются моноконструкции. Сворачиваются в точку аксио- метрические пространства. Религии признаются столь же тоталитарными как фашизм и большевизм.
Рождается трансреализм.
Середина восьмедисятых. Город Смоленск. Работая с идеаторными автоматизмами, Александр Голубев начинает фиксировать и воспроизводить так называемое состояние «вдохновения», характеризующееся соматическим перевозбуждением. Медитация с помощью текстовых подсистем, заклинаний в совокупности с элементами аутотренинга, йоги дает возможность управления идеаторными реакциями. Попутно расшифровываются параллельные смыслы идеатористики.
Бесконечное количество времен и пространств, взаимопересекающихся на относительно скромных пятачках. Нет автономности, ибо она конечна. Изменить свою физиологию, опрокинуться в другой мир и вернуться оттуда, прихватив коды иных систем. Главное иметь декодер.
Содержание бредовых идей бывает различным, чаще выявляется бред отношения, преследования, воздействия, реже — бред ревности, изобретательства, сутяжный, ипохондрический и другие виды. В типичных случаях в развитии бреда выделяют: паранойяльный этап, на котором мышление сохраняет логичность, мотивированность заключений; параноидный этап, на котором возникают аффективные колебания, бредовые идеи достигают широкого масштаба, присоединяются галлюцинации и явления психического автоматизма; парафренный этап, на котором изменяется самосознание, появляются идеи величия, бред приобретает фантастический характер, завершающийся распадом бредовой системы. Рождается новый поэт. Рождается новая поэтическая школа.
Трансреализм в действии.
От отсутствия поиска единства мира к признанию единства поиска мира.
«Западники» и «восточники». Мартын Бляхамухин и Серафим Шерстерылый.
Снятие комплекса неполноценности с поэзии. Аккумуляция творческих сил, в результате которой материализуется поэтическое усилие и текст реализуется, например, в виде куска колбасы, или же физиологические изменения субъекта, следствием которых является самодостаточность творческих процессов, т. е. потребность в колбасе просто отпадает.
Пафос статичен. Только ирония придает ему движение, но и ирония будучи одинокой, застывает.
Александр Голубев смеется и плачет одновременно, жестко закрепившись на этой земле. Нельзя познать иное, не вписываясь в условия своего мира. Иначе попытки проникнуть в другие вселенные оборачиваются бредовыми системами.
Потянулись по направлению к монастырям и неоЛТП вереницы метафористов и иронистов. Косят ряды поэтов циклотимия и эндореактивная дистимия.
Трансреализм, как Ульянов, жив и будет жить.
А Вуглускр эвристически преследует мышь.