журнал: Русская провинция №4, 1999
автор: Александр Морозов
В 1993 году в Смоленске состоялась необычная выставка живописи. Она поражала праздничностью цвета. И было полотно, привлекшее многих. В чаше межхолмий, похожих на смоленские, стоят, ютятся на склонах дома и домишки, поднимаются к строгой церкви, замыкающей лучи небес. А на переднем плане, как-то утверждающе, высятся простенькие нежные наши цветы, всегда украшающие любой самый неприглядный кусочек пригородной земли…
Картина называлась «Ангел над городом». Впрочем, с руки искусствоведов появились и варианты — «Благодать земная», «Родное и вселенское». Речь идет о работах кисти живописца Всеволода Лисинова.
Любовь к ярким краскам проявилась в детстве и настолько, что он принимается в двенадцать, кажется, лет копировать китайские орнаменты. Через десять лет, после Китая, был Новополоцк, куда перевели отца. И здесь, заканчивая художественно-графический факультет Витебского факультета, Лисинов начинает работать над декоративными композициями. Яркие и изысканные, богато орнаментированные, работы эти редкостно красивы. Они непривычны в мире соцреализма, но привлекают тех, кто чувствует и ценит красоту как таковую. Особенно ценят «странного» художника музыканты.
Попытка работать в худфонде оформителем не удалась: писание плакатов слишком уж не по нутру.
Он бедствует. Без работы, без надежды на то, что «не его соответствующее» творчество будет когда-нибудь востребовано.
Балетмейстер Дворца нефтехимиков, восхитившись его композициями, просит расписать стенку репетиционного зала. Вдохновенный художник почти на двадцати метрах пишет французский королевский балет 18 века. Галантный, яркий, изысканный. Это был праздник! О росписи заговорили в горкоме, заговорили и о том, что Лисинов художник не советский.
А роспись продержалась 4 года и была смыта.
В 1972 году Лисинов приезжает в Смоленск, показывает свои работы в театре кукол, и директор сразу берет его в штат художником. Здесь Всеволод начинает «оттаивать» от потрясений, становится главным художником театра. Но Лисинов ставит задачи высшего порядка. Он все чаще говорит: «Голова должна быть свободна для моей живописи». И уходит из мастерских театра оформителем в облкнигторг.
Судьба столкнула его с директором Всесоюзной книжной лотереи Владимиром Летучим — известным переводчиком Р.М.Рильке. Он потрясен: «Разве такое может быть в провинции?» Вслед за Летучим к Лисинову потянулись любители живописи из Москвы. Вскоре один из них — Светлана Цхварадзе — уезжает в США, увозит несколько лисиновских работ. Забегая вперед, следует сказать, что Светлана Цхварадзе не раз спасала его от прозябания и нищеты.
Из облкнигторга Лисинову пришлось уйти: за связь с заграницей.
Зато теперь не было сомнений: нужно устраиваться вахтером или сторожем, чтобы голова была свободна и связь с заграницей не мешала. И такая работа подвернулась: дежурный обходчик теплосетей. Так наш деликатный, изящный изнутри герой попадает в компанию слесарей-сантехников. Мир подвалов, совсем незнакомый и поначалу пугающий. Слесарям сразу ясно: он не их — не пьет, не курит: но и не очень лепится новичок к тому миру, из которого они каждый день спускаются в подвалы. А Всеволод позднее скажет: «Они лучше многих благополучных, искреннее, откровеннее, без масок». Так взаимно прониклись уважением.
Подвал помог совершить прорыв. Он начинает писать слесарей. Подвальные интерьеры, почти нет сюжета, это больше мизансцены, где общение двоих-троих под голой электрической лампочкой; выявлены и характерны жест, поза; прорисовки грубоваты и та же лисиновркая яркость; появляется пространственность, но элемент декоративности сохранен. Электрическая лампочка усиливает движения цвета. Работы несут различные состояния: отчаяние, отрешенность, безразличие, отражают замкнутость изображаемого мира. Создается и серия портретов обитателей подвалов.
С1984 года работы этого цикла и другие попадают на выставки товарищества экспериментального искусства в Ленинграде.
Столицы уже могли себе кое-что позволить, здесь демонстрировалось искусство «с отклонениями». И в Смоленске с 1988 года начались просветы. Живопись Лисинова показали в областной библиотеке, появились первые публикации.
Примерно тогда же у художника начались резкие головные боли — сказалась сменная работа и усилившаяся бессоница. По настоянию жены Татьяны он оставляет подвалы и полностью отдается живописи.
Это был самый трудный в материальном отношении период. Помогает, нет, выручает Светлана Цхварадзе. Она работает в галерее, Лисинова приглашают в США. Не как туриста, и не совсем как гостя. Поскольку холстов из СССР можно вывезти ограниченно малое число, то писать предстоит в непривычных
условиях в далекой стране. И он течение трех месяцев создает тридцать живописных и графических работ, часть которых сразу покупается.
Это был и самый плодотворный период: выставки в Смоленске. Новополоцке. Брянске: а главное — создаются пейзажи. Говорить о них сложно, слова неизбежно грешат приблизительностью.
Мне особенно близки пейзажные работы, где царит тишина, где случайно нет человека; где домики жалкие и жалостливые на кривой улочке так едины с одним, одиноким, не случайным здесь человеком, где царствует немота и длится безбрежная тягость и сумеречность. Глядя на эти работы, я думаю: это и обо мне, это и во мне. А сам художник и в городе, и над городом, и оттого все увидено и прочувствовано; облагорожено и освящено удивлением и состраданием.
И на его необычно ярких портретах люди, которых я видел, которых я. кажется, давно знаю, это — люди, выросшие из нашей земли, из нашей среды — русской провинции.
Картины художника, отмеченного ярким самобытным талантом, постоянно уходят за границу. Как к этому относятся у нас, как относятся к самому художнику?
В 1981 году Лисиновым заинтересовались в Союзе местных художников. Он показал с десяток работ, их посмотрели и молча вернули, непроявивкеголичности и положению никакого интереса. Не заметить самобытности автора трудно. Причина немоты, видимо, в том, что он не вписывался в единственно верное тогда направление.
Мастерскую художник имел всего девять месяцев. В то время в областной администрации оказался любитель живописи Сергей Чибисов, и он «увидел» Лисинова. Его заботами было выделено помещение. Когда сменилась власть, плату за аренду ввели столь высокую, что) от мастерской пришлось отказаться. Попытки Всеволода Лисинова войти в цеховое братство! и обрести опору каким-то закономерным образом отвергались. Это были пустые хлопоты и горькие разочарования. Художник не состоялся бы настолько если бы ходил по кабинетам культурного начальства и заглядывал в глаза выставкомцев.Отстраненность от мира суеты была предопределена характером, волей «творить», провидением, может быть. Ничто, я думаю, не было случайным. Ни уничтоженная роспись, ни работа в подвалах, ни переезд в Смоленск, где выразительный рельеф, где овраги причудливо разрезают город на части, где домики на склонах соседствуют с железобетонными строениями, и над всем этим высятся церквушки и церкви. И в котором он обрел семью, которая для него опора и крепость. Разве такое бывает случайно?
Вот и сейчас он пишет в своей квартире, в Смоленске работы не находят покупателя. В чем причина? Большинство живет в бедности, среди богатых ценителей нет, да и нет привычки приобретать подлинники.
Несомненно, отечественная культура несет потери, что будет более очевидно, когда минует смута. Что можно сделать? Пусть понемногу, но все же закупать картины для музеев.(Их у Лисинова куплено всего несколько). Говорят, нет денег. Увы, деньги проходят мимо музеев. У нас больше любят культурные мероприятия, чем культуру. Это мы унаследовали от прошлого.
На что живет сегодня художник? Сейчас в Хагене его выставка-продажа. Покупают хагенцы, жители ближайших городов. Заказывают портреты Его поклонники, в частности, доктор Буш готовы придти ему на помощь, если потребуется. Чтобы продолжал творить.
Больно, конечно, осознавать. ч го лучшие его картины трудно буде1 собрать, показать в одном месте.
…Гости художника, просмотрев картины, замолкают Любые слова кажутся легковесными, излишними. Тех, самых-самых не подберешь. Молчание длится, наполненное, насыщенное. Нет выше оценки. А слова будут потом.
