Культурная революция в «ключ-городе»
Газета «Завтра» 25 марта 2008
Автор: Олег Хлудов
В эпоху, когда не только Большой стиль — вопрос неосязаемого будущего, но и вменяемая государственная стратегия культурного развития отсутствует, самое интересное и важное — существование разнообразных сред и сообществ, активно и внимательно откликающихся на состояние общества. Тем драгоценнее, когда подобные объединения существуют, живут и активно действуют в неоднократно похороненной русской провинции. Это не высокомерный поиск оригинальных явлений, местных «левшей». Нас интересуют пульсирующие сообщества, подлинные точки развития.
Одним из центров независимой культуры является Смоленск, где уже не одно десятилетие существует мощное и многомерное сообщество художников, музыкантов, поэтов. Это не периферия культурного процесса: идеи и кадры смолян активно питают столичные центры и даже внимательные международные направления. Владислав Макаров — один из столпов отечественной импровизационной музыки, Эдуард Кулёмин — в первом ряду наиболее заметных фигур современного русского авангарда. Смоляне находятся в постоянном поиске нового языка, их творчество в некотором смысле миссия, бескомпромиссная и адекватная нашему сложному времени. При этом они не боятся работать с фигурой будущего. Характерно название программной статьи Кулёмина — «Будущее есть!»: «На старте нового тысячелетия невольно напрашиваются аналогии с началом прошлого века. Сегодня деятели искусства, преодолев период культмассового пацифизма, вновь бряцают метафизическим оружием и в полемике показывают зубы…Идеи консервативной революции, как альтернатива апокалиптическому декадансу, активно муссируются в интеллектуальной среде. Фантастический кинематограф в своих лучших проявлениях выходит на уровень футур-философии. Многие акции актуальных художников ориентированы на реабилитацию понятия «будущее» (показателен в этом плане проект «Novo — Новосибирск»). В пику популярным в конце прошлого столетия упадническим лозунгам «No future» («Без будущего») и «Now future» («Будущее сейчас») впередсмотрящие провозглашают: Future forever («Будущее навсегда»). В хаосе постмодернизма наметился вектор устремленности. На старте тысячелетия востребованы новые программные заявления. Настало время писать манифесты».
Смоленск называют «ключ-город». В разное время через него проходили на Москву с Запада бодрые и весёлые орды завоевателей, а потом, разбитые и угрюмые, возвращались восвояси. Некоторые покорители земли русской надолго задерживались в Смоленске, привнося в этот исконно русский город элементы своей западной культуры. Смоленск всё перемалывал, впитывал, оставаясь при этом самим собой. Здесь есть польский костёл, немецкая кирха, в центре города стоят французские пушки. Многочисленные памятники прославляют защитников с такими именами, как Барклай-де-Толли и Багратион. Даже Успенский собор носит явно выраженные эклектические черты, странным образом соединяя в себе православие и католицизм. Здесь, вопреки утверждению Киплинга, Запад сходится с Востоком. И началось это слияние ещё с незапамятных времён, когда в эти края устремились, а затем перемешались племена южных славян и западных прибалтийских народов.
Позднее зодчий Фёдор Конь воздвиг крепостную стену, которая должна была по идее препятствовать чужеземному проникновению. Только не помогла. Нашествия и влияния продолжались.
На протяжении двадцатого века Смоленск в силу своего выгодного географического положения (рядом Москва, Питер, Прибалтика) продолжал испытывать на себе благотворное влияние разных культур, в том числе и альтернативных. В двадцатые годы сюда приезжал и выступал Владимир Маяковский, здесь творили местные поэты-футуристы, существовало объединение прогрессивного искусства «Бедлам», читал лекции художник и философ Казимир Малевич, существовала школа его последователей. Всё это не могло пройти бесследно.
В 70‑е в ключ-городе образовалось некое культурное подполье, состоящее из художников, музыкантов, поэтов и писателей. В ядро входили люди, ищущие новые художественные формы выражения и жадно впитывающие в себя всё прогрессивное, чем богата была как русская земля, так и ближнее зарубежье. Музыкант Влад Макаров, художник Всеволод Лисинов и прозаик Олег Разумовский исследовали доступный им культурный ареал (тот же Питер, Москву, Прибалтику) на предмет всего нового и передового. Завязались интересные знакомства: с московскими концептуалистами, питерскими деятелями контркультуры, объединившимися в сквотах на Пушкинской 10, рижскими авангардистами, группировавшимися вокруг альманаха «Третья модернизация». Большую роль в просветительской деятельности играл тогда культуртрегер Александр Петроченков. Мобильный и энергичный человек, он много путешествовал по стране. Общался с выдающимися людьми: музыкантами Сергеем Курёхиным, Николаем Судником, философом Ефимом Барбаном, художниками с Пушкинской 10, «Митьками» и многими другими, теперь уже культовыми фигурами.
Настоящая культурная революция произошла в Смоленске в конце 80‑х, как раз накануне больших перемен. В 1989 году группа энтузиастов от искусства — поэтов, прозаиков, художников и музыкантов — объединяются в независимый творческий союз, получивший название КЭПНОС. Инициаторами этого прогрессивного объединения стали музыкант и художник Владислав Макаров, поэты Александр Голубев и Эдуард Кулёмин, прозаик Олег Разумовский. Позднее к ним присоединились художники Всеволод Лисинов, Юрий Мельников, Олег Тищенков, музыкант и перформансист Валерий Павлов, поэты Сергей Бегинин, Андрей Муконин и поэтесса Лидия Балашова.
На первых порах большую помощь объединению оказала местная газета «Смена», в редакции которой произошла первая поэтическая тусовка КЭПНОСа. Произведения начинающих авторов понравились, и вскоре последовала публикация их творений.
Первое поэтически-музыкальное выступление с участием музыкантов-авангардистов Макарова, Павлова, Юденича и Петренко, а также поэтов Голубева и Кулёмина, имело место быть в только что открывшемся Доме молодёжи. Народ жаждал нового, искреннего, не банального. Посему зал ДМ был забит до отказа. Звучал фри-джаз и прогрессивный рок. Кэпносовцы выступили с большим успехом. Они, продолжая традиции футуристов, обериутов, дадаистов, сюрреалистов и концептуалистов на новом этапе развития искусств, символизировали прорыв вперёд в таинственное непредсказуемое будущее.
Дальнейшие частые и многочисленные выступления членов объединения проходили при полных залах в стенах Дома работников просвещения. Зрители, в основном студенты и молодёжь, на ура принимали эти шоу с элементами перформанса и хэппининга. Позднее более широкая и менее подготовленная публика, представляющая собой консервативное большинство, встретила выступления авангардистов не очень дружелюбно. Провокационные акции, направленные на будирование сознания, рассматривались как посягательство на устои. Авангардный джаз, беспредметная или концептуальная живопись, стихи и проза в духе потока сознания воспринималась как шарлатанство и вызывали отторжение. Наиболее агрессивные зрители и слушатели предлагали участникам «странных игр» убираться куда-нибудь подальше (назывались известные культурные центры) и не беспокоить мирный сон обывателя.
Провинция испокон веков живёт своей тихой, устоявшейся жизнью и с большой неохотой принимает всякого рода инновации. В этом есть положительный момент (сохраняются традиции) и отрицательный — торможение развития общества. Сейчас во времена больших перемен этот вопрос не менее, а, скорее всего, более актуален, чем двадцать лет тому назад. Замечено также, что всё новое в смысле идей воспринимается острее всего именно деятелями искусств. В этом смысле они являются предтечами, пророками и провидцами, которых в ряде случаев махровые обыватели побивают камнями. Слава Богу, в Смоленске до этого дело не дошло, однако противостояния и непонимания с обеих сторон хватало.
Кэпносовцы быстро поняли, что они не должны ограничиваться рамками только одного Смоленска. Последовали приглашения в ключ-город представителей альтернативной культуры из Москвы и Питера. Некоторые члены КЭПНОСа также начинают выезжать с выступлениями в близлежащие культурные центры — Москву, Питер, Ригу и Таллин. Их публикации появляются в самиздатских культовых изданиях, таких, как «Третья модернизация» (Рига), «Митин журнал» (Петербург), «Черновик» (Нью-Джерси). А художник Лисинов на своём энтузиазме добрался аж до Лос-Анджелеса и покорил тамошних галеристов своими искренними работами, впитавшими в себя весь отечественный и зарубежный опыт. Кстати, в первый же день его пребывания в Эл-Эй произошёл незапланированный перформанс очень в духе КЭПНОСа. Где-то в Беверли Хиллс в честь Лисинова местным галеристом устраивается банкет, в разгар которого в дом врываются три негра-наркомана с винтовками наперевес — требуют деньги, избивают хозяев и гостей. Всё в лучших традициях нового искусства.
Круг членов объединения всё расширялся. В начале девяностых к нему присоединились новые авторы — Владимир Марков, Сергей Синяков, Владимир Мартов и Юрий Щегловский. В этой пятёрке особенно отметился Марков. Он писал стихи (его знаменитый сборник «Тринадцать сексуальных маньяков» до сих пор пользуется популярностью в известных кругах), сотрудничал с Осмоловским и движением «Э.Т.И.», участвовал в событиях октября 1993 года на стороне восставшего народа, общался с анархистами и левыми радикалами. Щегловский в какой-то степени продолжил деятельность смоленских поэтов-шестидесятников. Он читал свои короткие стишки в барах и кафе:
Залёг он на крыше с винтовкой,
Явил молодецкий задор;
Со снайперской цепкой сноровкой
Устроил локальный террор.
Поэт Мартов сделал радикальный жест под Рембо: резко оставил творчество и занялся бизнесом. Синяков подался на поиски лучшей жизни в Москву и стал там хорошим журналюгой.
С начала 90‑х выступления кэпносовцев широко освещалось средствами массовой информации. Большая публикация их произведений появилась в журнале «Край Cмоленский». Местные, российские и зарубежные радиостанции транслируют передачи о необычном для провинции сообществе.
В то же время КЭПНОС был замечен московской организацией, курирующей новое искусство, — «Гуманитарным фондом». Авторы из Смоленска печатаются в газете с одноимённым названием. При содействии талантливого организатора Александра Голубева в ключ-городе проходят два международных фестиваля, в которых принимают участие все лучшие авангардные силы страны.
В середине 90‑х КЭПНОС в преддверье приезда в Смоленск Эдуарда Лимонова, Александра Дугина и группы «Бахыт компот» проводит акцию «Русское чудо» в центре города на Блонье возле бронзового Оленя, привезённого после войны советскими солдатами с дачи Геринга в подарок детям. У Оленя (древнего тотемного западного животного) лежала приносимая в жертву русская девушка, а рядом стоял тазик с красным вином (символ крови и единения), из которого мог причаститься участник акции или просто прохожий. Убитая девушка потом счастливым образом воскресала и принимала участие во всеобщей вакханалии. (Герб Смоленска, кстати, вечно возрождающаяся из пепла птица Феникс). Тут же раздавались газеты «Лимонка» и «Завтра», продавались футболки с символикой НБП и пластинки последнего альбома группы «Гражданская оборона».
Кстати, тема умирания и воскресения весьма органично прослеживается в творчестве деятелей сообщества. Виолончелист Макаров часто использует её в своих музыкальных перформансах. Лежащее на сцене тело постепенно оживает под звуки экспрессивной музыки. Настоящее искусство может и мёртвого разбудить. Поэт и художник Кулёмин делал хэппининг, раскручивая рулоны бумаги с повторяющейся надписью «ничего не происходит». При этом воссоздаваемая кладбищенская атмосфера тишины и покоя как бы сама взывает к пробуждению и взрыву.
Насколько вся эта деятельность авангардистов была воспринята и понята местными жителями в массе, судить трудно. Но то, что общество бурлило и кипело на протяжении всех девяностых, остаётся непреложным фактом. Пусть большинство членов творческого союза и не участвовало напрямую в социальных изменениях, их вклад в дело реконструкции сознания, да и поведения граждан региона, несомненен, даже если рядовой обыватель никогда и не слышал о КЭПНОСе.
В 1999 году выходит сборник «Смоленская крепость», куда входят произведения лучших представителей творческого объединения. Количество авторов, представленных там, красноречиво говорит о том, насколько выросло за десять лет число участников сообщества. Интересно, что альманах спонсировал Сергей Колесников, директор ликероводочного треста «Бахус», которого вскоре после этого застрелили киллеры на трассе Москва—Минск. Времена стояли очень суровые, шёл передел собственности. Разборки со смертельным исходом имели место быть. Требовалась железная выдержка. В искусстве, как и в других жизненных сферах, выживали тогда сильнейшие. Само название сборника весьма символично. Оно тройственно по значению — Смоленская крепость как таковая, крепость русской водки и сила отечественного творчества, впитавшего в себя множество влияний. Этакая среднерусская гремучая смесь, от которой может и башню снести. Объединение КЭПНОС в этом смысле равно укреплённому форпосту.
Поэтические вечера, выставки, перформансы, концерты, демонстрации параллельных фильмов и прочая деятельность членов КЭПНОС продолжалась, несмотря на экономические трудности, на протяжении всех 90‑х и первых лет двадцать первого века. Появились новые талантливые люди. Например, прозаик Виктор Ахманов, который с усердием древних летописцев регистрирует и творчески анализирует события политической и социальной жизни города в книгах, издаваемых за свой счёт. Уже само название его трилогии «Партия дураков» говорит о многом. Дмитрий Зимин — новый поэт и художник, актуально проявляющий себя также в Интернете. Есть отличные музыкальные коллективы — «С коленями как у Птицы» и «Карамазов драмс», хорошо зарекомендовавшие себя не только в Смоленске, но и в культурных столицах России. В городе создано Интернет-сообщество alt_smolensk.ru, где может отметиться любой неординарно мыслящий человек.
Странным образом созданное почти двадцать лет назад творческое объединение продолжает жить на фоне всеобщей культурной деградации, засилья попсы и гламура.
https://zavtra.ru/blogs/2008–03-2672
